Загрузка...

Интервью с Хакамадой: Мы и так не эффективны, а тут еще бесконечные санкции-антисанкции...

М.Королёва― Здравствуйте. Это, действительно, программа «Особое мнение», я – Марина Королёва, а напротив – Ирина Хакамада, общественный деятель. Ира, здравствуйте.
И.Хакамада― Здрасьте.
М.Королёва― Госдума отменила в России приоритет международного права. Знаете уже, да?
И.Хакамада― Да, знаю.
М.Королёва― Да. Принят закон. Теперь решения ЕСПЧ можно игнорировать. Что будем делать?
И.Хакамада― Ну как, что будем делать? Игнорировать решения, прежде всего, Европейского суда по правам человека в отношении претензий со стороны Юкоса к России. Всё же из-за этого было сделано.
М.Королёва― Вы считаете, что причина вообще только в этом?
И.Хакамада― Я думаю, что да. Потому что я давно заметила главную характеристику действий власти. Это, все-таки, рефлективное реагирование на текущую проблему. Это, конечно, плохо, когда и основной закон, то есть Конституция, и фундаментальные базовые правила игры легко меняются в зависимости от текущей ситуации. Тогда система становится непредсказуемой.
М.Королёва― Ну, вот, хотелось бы понять, как это решение повлияет на разные стороны и нашей с вами жизни в том числе. Ну, я уж не говорю про надежды на улучшение инвестиционного климата, о чем так много говорят. Сейчас же кризис. И, вот, представьте себе, в мире становится известно о том, что Россия теперь не считает приоритетной роль международного права.
И.Хакамада― Ну, России уже давно отвели это место, что мы, в принципе, с одной стороны, взываем к международному праву тогда, когда это в наших интересах. И точно также не взываем, когда это не в наших интересах. Инвестиции бы я сюда не привязывала, потому что если бизнес собирается инвестировать как внутри страны, так и за его пределами, то есть иностранный бизнес входить в Россию, ну, в последнюю очередь их интересуют такие конфликты, которые ведут к тому, что подаются в международный суд, в Европейский по правам человека. Их интересует текущая…
М.Королёва― Но там хоть какие-то инстанции.
И.Хакамада― Нет, но всё равно это очень длинная инстанция. То есть ты должен пройти все адовы круги внутри, получить везде отказ, потом подать туда и там можно ждать годами в зависимости тоже от конъюнктуры и от ситуации. Поэтому бизнес на это не ориентируется – он ориентируется на российскую национальную правовую систему.
М.Королёва― То есть правы те (ну, в том числе там депутаты Госдумы), кто говорит, что на инвестклимат это никак не повлияет?
И.Хакамада― Если сказать честно, сильно не повлияет. Намного быстрее на инвестклимат влияют коррупция, бюрократические барьеры и отсутствие независимого суда, и также репрессивная деятельность правоохранительных органов и репрессивное уголовное законодательство, о чем, кстати, Путин и сказал в своем послании, что здесь нужно как-то аккуратнее всё, потому что давление слишком большое – там из 2 тысяч дел (по-моему, он указал) всё это мелочь, а большие коррупционные дела, как показал Навальный, у нас совсем другого масштаба.
И.Хакамада: На инвестклимат влияют коррупция, бюрократические барьеры и отсутствие независимого суда Q?
М.Королёва― Да. Не, ну, об этом-то мы поговорим, конечно, еще, о пьесе Чайка, так сказать, которая не чеховская, о которой кино «Чайка». Об этом мы поговорим. Но я, все-таки, пока мы не ушли от вот этого закона, который отменяет приоритет международного права…
И.Хакамада― Опасный прецедент. Опасный прецедент. То есть по специальному разрешению в зависимости от обстоятельств Конституционный суд имеет право дать возможность не соблюдать международное законодательство, которое относится и к Европейскому суду. То есть там не так откровенно, что прям отменяет, да? Но просто при разных случаях Конституционный суд имеет право…
М.Королёва― Но их можно игнорировать, решения, например, суда в Страсбурге, да?
И.Хакамада― Да, игнорировать в зависимости от… Но вообще-то решения Страсбургского суда не всегда были обязательными – там было много разных решений, и не только компенсации материального ущерба, но и другие. Они не исполнялись. Но прецедент серьезный, затяжной, потому что иск огромный, дело политическое. И здесь обе стороны…
М.Королёва― Подождите. Это вы имеете в виду дело Юкоса.
И.Хакамада― Да.
М.Королёва― Но, ведь, подождите, закон не имеет обратной силы, ну, если это нормальный закон.
И.Хакамада― Если это нормальный закон. А мы же… Сейчас же этот закон о том, что Конституционный… Это мы вносим поправки в Конституцию. И, наверное, на основании прецедента, хотя у нас не прецедентное право, то теперь найдут адвокаты и юристы лазейки, каким образом на крайний случай, если ни о чем не договорятся в западных судах (а еще будут долго проходить различные процедуры), то тогда будут начинать с того момента, когда принят закон.
М.Королёва― То есть вы, все-таки, настаиваете на том, что вот этот закон – он затевался ради того, чтобы не платить огромных денег Юкосу?
И.Хакамада― У меня такое впечатление.
М.Королёва― А, вот, Илья задает вам вопрос другой. Он спрашивает вас: «Не кажется ли вам, что отказ от международного права – это лишь ради того, чтобы сохранить власть?» Ну, правда, смотрите, Россия берет так снова и набрасывает на себя очередной купол или задергивает очередной занавес. Мы, вот, просто замыкаемся в своей коробочке – нет для нас международного права.
И.Хакамада― Но мы, в общем-то, давно уже замкнулись в своей коробочке. Чего тут удивительного? А вот эта формулировка «удержать власть» — она очень расплывчатая, она давно уже удерживается на том, что поддерживает власть большинство. Пусть даже мы не будем верить этим цифрам, мы возьмем там какое-то объективное исследование. Об этом говорит и центр Левады, и все эксперты же. Но всё равно. Ну, будет 60-65%. Ну, может, не 85%. Но всё равно поддержка, легитимность вот такая искусственная с помощью СМИ существует. Вот. Поэтому власть не собирается никуда уходить.
М.Королёва― И ей для этого не очень нужен, видимо, даже и такой закон. Ну, не столь важен.
И.Хакамада― Какой закон?
М.Королёва― Который был сегодня принят, ну, о приоритете внутреннего права над международным.
И.Хакамада― Вот, у меня впечатление… Может быть, я не права, но мне кажется, что это решение оперативное, конъюнктурное, но, с другой стороны, имеющее большие последствия, потому что, действительно, международному сообществу, прежде всего политическому (не инвестиционному, не бизнесу мировому) мы даем сигнал, что мы готовы отстаивать свои интересы разными способами, в том числе и не в рамках международного права.
М.Королёва― То есть мы здесь сами с усами…
И.Хакамада― Да, мы сами с усами, мы сами по себе…
М.Королёва― ...и мы сами решим, что нам делать?
И.Хакамада― Да. И чего мы хотим, то мы и будем делать.
М.Королёва― Ирина Хакамада сегодня у нас в студии. Вы по поводу послания президентского там вот упомянули, что он говорил. Он, на самом деле, говорил прекрасные слова о том, что коррупция – это препятствие для развития России, говорил о необходимости поддерживать малый бизнес. Вы поверили?
И.Хакамада: Поддержка, легитимность такая искусственная с помощью СМИ существует Q?
И.Хакамада― Слушайте, во-первых, президентские послания направлены не мне – они направлены чиновникам и нашей властной элите. Там сидит правительство в полном составе, там сидят депутаты двух палат и правоохранительные органы, и все на свете. Кого там только… К элите. Это обращение к элите. А чего тут верить-то?
М.Королёва― Ну, обычно все остальные сидят и ловят сигналы. Вот, вчера, насколько я поняла, никаких сигналов и не подавалось, и поймано не было. Или у вас другое впечатление?
И.Хакамада― Нет, сигнал был. Было 2 сигнала, которые я, кстати, и предсказала, что они будут.
М.Королёва― Вот тут слушатели наши не верят вам, что были какие-то сигналы в послании президента, но вы уверяете, что было и целых два.
И.Хакамада― Да.
М.Королёва― И?
И.Хакамада― Сигналы были. Вполне ожидаемые. Первый сигнал – это консолидация общества перед мировым терроризмом и наше «фэ» вплоть до цитирования Аллаха против Турции. Мобилизация, «мы – единая страна, у нас есть враг». Это было ожидаемо. И ожидаемо было, что… Вот, я, например, точно понимала, что половина послания будет посвящена очень серьезно экономике. Потому что если вы решили стать лидером в борьбе с мировым терроризмом, то тогда вы должны точно знать, что эта борьба вдолгую. Тем более, после того инцидента с Турцией понятно, что будет много неожиданных разворотов в такой, гибкой коалиции то с одними, то с другими. И, конечно, именно вдлинную нужно иметь эффективную экономику в условиях, когда ничего не способствует для ее эффективности. Мы и так не эффективны, а тут еще бесконечные санкции-антисанкции. Да еще, как вы знаете, ОПЕК повысила пусть даже по факту… По факту они уже столько добывали, то есть они просто формально объявили эту цифру. Но всё равно цена на нефть тут же упала, то есть у нас ничего, вот, не идет.
М.Королёва― А доллар и евро снова подорожали.
И.Хакамада― Да. У нас, вот, звезды в руки не падают – они у нас теперь все валятся, мы мимо них пролетаем. То есть удача покинула.
И, конечно, в этих условиях нужно понимать, что нужна экономика. И понятно было, что пойдет разговор о более либеральной программе по отношению к экономике под давлением нескольких лоббистских групп. Понятно, что главный – это уполномоченный по правам человека Титов с его идеями, причем разносторонними, Столыпинского клуба. Поэтому так противоречиво звучали в послании президента экономические некоторые выводы. С одной стороны, это монетарная система, это, считайте, Кудрин, а нужно не более 3% иметь дефицит бюджета и успешно бюджет сейчас принимается как раз с дефицитом ровно в 3%. То есть нужно сокращать расходы и минимизировать, все-таки, дефицит.
Но с другой стороны, бесконечная государственная помощь во всем. В поддержке тех отраслей, которые терпят трудности, в создании инновационной экономики, в кредитовании из специального фонда, создании специальных региональных льгот без отмены субсидий. То есть это опять бюджет-бюджет-бюджет-бюджет.
Но звучало это всё очень либерально, особенно… Я понимаю, что это Титов смог продвинуть. Это вот декриминализация уголовного законодательства, что, вот, действительно, топят мелочь, а мучают, давят проверками, ничего не помогает. И как это ни странно, обращение к Генеральному прокурору…
М.Королёва― После чего показывают его лицо.
И.Хакамада― Да. Поэтому второй сигнал был элите, что давайте, в общем-то, все-таки, экономику слегка освободим. Понятно, что нового здесь ничего нет: эта мантра, эта молитва о том, что сокращать проверки, развивать малый бизнес – она из послания в послание.
М.Королёва― Которая звучит, да, в каждом послании, по-моему.
И.Хакамада― Да. Это прям как молитва. То есть, вот, взывает в проповеди царь Владимир Владимирович, подданные слушают, дальше мирно расползаются и дальше ничего не происходит.
М.Королёва― А вот скажите мне, пожалуйста, все знают, что это ритуально? Или как?
И.Хакамада― Всё зависит от того…
И.Хакамада: Мы и так не эффективны, а тут еще бесконечные санкции-антисанкции Q?
М.Королёва― Ведь, президент сказал. Президент! Не просто там какой-то твой начальник или твой, там не знаю, министр. Президент сказал. Но все знают, что ритуал. Или нет?
И.Хакамада― Они различают. Вот, почему такие напряженные лица, когда они слушают послание президента? Потому что каждый пытается расшифровать: «Это, типа, ритуал или, типа, мне сейчас придется что-то делать?» Особенно напряженное лицо у министра финансов, потому что когда он слышит о бесконечной государственной помощи и увеличении фондов низких кредитных ставок по поддержке и понимает, сколько это всё стоит, а потом ему говорят, что при этом дефицит не больше 3%, понятно, что у него на лбу прямо написано «Вот, где деньги брать? Вот, где их брать?» Поэтому для него всё очень конкретно.
Что касается правоохранительных органов, у меня такое впечатление, что это уже просто ритуал. Потому что отставок нет, правоохранительные органы все те же самые, ничего там особенно не происходит, борьба идет между кланами, прокуратурой и Следственным комитетом. Недаром же в послании президент сказал о том, что следственные функции, все-таки, отданы Следственному комитету, и прокуратуре надо заняться своими функциями, потому что борьба продолжается непрестанно. Поэтому это, вот, больше ритуал, по-моему.
М.Королёва― Про прокуратуру. Ну, не могу вас, естественно, не спросить про Генпрокурора Чайку, про фильм и, собственно, данные фонда Навального, который сообщил о том, что там происходит с Генпрокурором Чайкой и его семьей. Вот данные оглашены. И что?
И.Хакамада― А ничего.
М.Королёва― Ну, фонд Навального, если вы знаете, подал в суд на Чайку.
И.Хакамада― Они подали в суд на защиту чести и достоинства.
М.Королёва― Да.
И.Хакамада― Но это честь и достоинство, это не имеет отношения никакого к содержанию фильма. Фильм просмотрело полтора миллиона, о нем говорят даже на радио «Коммерсантъ». Ну, РБК – это тоже понятно. То есть он как-то вышел за рамки вот этой вот либеральной отмороженной общественности в виде «Эха Москвы».
М.Королёва― Ой, ну уж ладно вам. Хорошо вышел, да?
И.Хакамада― Вышел.
М.Королёва― Ну, хотя, полтора миллиона мы вполне набираем.
И.Хакамада― Не-не, нет. В смысле не по аудитории, а по изданиям. То есть вы же понимаете, «Коммерсантъ» — это не «Эхо Москвы». И всё равно начинается серьезное обсуждение. Сейчас в машине ехала, в пробках стояла, я это слышала.
М.Королёва― Да! И вот… И я вас хочу спросить: «И что?» Вот, вчера, опять-таки, было послание президента, Юрий Чайка там присутствовал. По идее, даже Кобзон, даже Иосиф Кобзон сказал, что он потребует расследования материалов, которые представил Навальный. Вот, будет продолжение, как вам кажется?
И.Хакамада: Идеи типа Ротенбергам нужно было заработать. Я в них не верю Q?
И.Хакамада― Вот, не знаю. Но я, вот, считаю, что если существует какая-то репутационная составляющая для больших чиновников в России, если они считают, что их репутация должна быть чистой в общественном мнении, пусть даже не в публичном (по первому, второму каналу, наверное, это не обсуждается), то тогда, конечно, реакция должна быть. И если плевать на узкое общественное мнение в виде интернет-сообщества и либеральных СМИ, тогда реакции не будет. Это один сценарий. То есть затянется, какие-то отговорки и дальше всё стихло.
Второй сценарий, что, все-таки, утечку Алексею Навальному и подачку самого объекта дал, может быть, в общем-то, другой орган власти или другой клан, который борется с этим кланом.
М.Королёва― То есть вы тоже этого не исключаете, как многие там об этом пишут, допустим, что это то, что называется, слив?
И.Хакамада― Я перечисляю сценарии. Этот сценарий совершенно… Его невозможно исключить, потому что у Алексея Навального тяжелейшая ситуация – у него в тюрьме Олег Навальный. И по моему глубокому мнению от того, что даже раскручивать этот скандал, количество коррупции в России не изменится, потому что это тотальная вещь, которая захватила как раковые клетки все органы власти.
М.Королёва― Ну, правда, это Генпрокурор, то есть это человек, который по своему статусу должен следить за законностью и это что-то из ряда вон выходящее.
И.Хакамада― Ой, ну ладно, из ряда вон. А то, что вся прокуратура по поводу казино, люди были арестованы – это что, было не из ряда? Ну, мы уже все ряды из ряда, мы все уже прошли, пережили и успокоились. Поэтому ничего из ряда.
Потом, ну хорошо, вы убрали этого Генпрокурора, поставили другого. У нас был другой, у нас был Колесников. Помните такого?
М.Королёва― Был-был.
И.Хакамада― У нас каких только Генеральных прокуроров не было. Поэтому ничего не меняется. Но если учесть, что брат сидит в тюрьме и мы знаем наше правосудие и нашу эту систему, и какие огромные риски по отношению к его жизни…
М.Королёва― То что?
И.Хакамада― Тогда возникает вопрос: «Какая безопасность для брата?» Значит, она должна быть? А если эта безопасность существует, значит, есть тот, кто готов защищать, значит, есть тот, кто сливает информацию.
М.Королёва― Ирина Хакамада сегодня в студии «Особого мнения». Через несколько минут мы продолжим.
М.Королёва―  Вот, упрекает наш слушатель вас из Ярославской области: «Вы не верите, что в эпоху интернета можно узнать что угодно без всяких так называемых «сливов»? Сноуден тоже кем-то курируется?»
И.Хакамада― Я не про содержание. Во-первых, там есть моменты, которые узнать из интернета сложно.
М.Королёва― Ну, есть же открытые реестры – вы это знаете.
И.Хакамада― Реестры есть, а перевода денег там нету. Есть только фиксация собственности. Это и выдается, да? Но там есть по поводу переводов и так далее.
Во-вторых, я говорю о самом шаге против Генерального прокурора, его сыновей с обвинениями сыновей в связи с Кущевскими убийцами через жен. Эмоционально же получается, да? Вроде бы, жены, на самом деле, описываются совсем… То есть их мужья, которые сейчас находятся в заключении.
Поэтому это шаг. Это шаг очень рискованный. Дело не в содержании, дело в том, против кого и с какими материалами по духу и по форме.
М.Королёва― Ну, смотрите, содержание, как я понимаю, вы под сомнение не ставите – вы знаете российский бизнес гораздо лучше, чем я, и, наверняка, знаете, что там примерно всё такое. Правда же?
И.Хакамада― По мелочам, может быть, несостыковки – я в этом не разбиралась. Но когда я фильм посмотрела, ну, в принципе, да, ребята…
М.Королёва― Похоже на правду?
И.Хакамада: Сигнал был элите, что давайте, все-таки, экономику слегка освободим Q?
И.Хакамада― Похоже на правду. Семейственность всюду и везде – это просто… Причем, есть семейственность и на Западе. Но это семейственность-то с крышеванием, то есть это же всё конфликт интересов, все эти бизнесы делались… Это не бизнес, да? Это, как бы, через региональных прокуроров, которые защищали интересы, прокладывались все остальные возможности вплоть до рейдерских захватов предприятий.
М.Королёва― Тогда у меня вопрос. Откуда бы ни взялись эти сведения (вот, какая нам с вами разница?), хорошо же, если коррупционеры, люди, которые занимаются таким вот крышеванием, бизнесом в кавычках, если этих людей не будет во власти? Это же хорошо, правда?
Вот, опять-таки, вас спрашивают: «Вот, может расследование ФБК привести к отставке Генпрокурора?» Ну, например, была же отставка Сердюкова, Якунина в итоге. Может быть, просто нужно подождать?
И.Хакамада― Поверьте мне, и отставка Сердюкова, и отставка Якунина никак не связаны с какой-то формальной коррупцией, и судебный процесс по Васильевой и Сердюкову это показали: тянулось долго, результат фуфловый абсолютно. Это связано с борьбой кланов внутри власти за экономические переделы и рынки влияния. Ну, о чем мы говорим?
М.Королёва― Опять-таки, пусть так. Вот, представим себе…
И.Хакамада― А, нет, это не «пусть так». Понимаете? Потому что в этом случае вместо одного приходит другой и выстраивает опять свой клан. Ну, дальше-то что меняем? Я не говорю о том, что не надо бороться.
М.Королёва― То есть бороться надо?
И.Хакамада― Бороться надо.
М.Королёва― Сведения оглашать такие надо?
И.Хакамада― Надо. Я говорю только о том, что если Алексей Навальный попер против самого Генпрокурора при наличии брата в тюрьме, тогда вот такие вот риски. Риск с братом – он конкретный, в виде брата и его семьи. Борьба с Генеральным прокурором… Причем, претензии-то его, в общем, формально по фильму не к нему, а к детям, да? То есть если, вот, и подавать в суд, и судебное разбирательство, это будет разбирательство по поводу детей. Тогда почему?..
Во-первых, еще надо доказать, что Чайка к этому имеет отношение. Это не значит, что его отставка. А, во-вторых, в системе бесконечной борьбы, вырастания как грибов вместо старых кланов новых мы фактически ничего не меняем. Бороться надо. Но это не значит, что это прямо качественно меняет. Вот эта вот зацикленность наша бесконечная и всех, кто борется, и так далее, с личностями… То, вот, главное убрать Путина – вот, не будет Путина и будут, вот, райские кущи вообще в России. Ну, это же бред. Система работает. Система.
М.Королёва― Ну хорошо. А как можно бороться с коррупцией, не показывая коррупционеров и, ну, условно говоря, не запугивая тех, кто придет следом за ними?
И.Хакамада― Да еще раз повторяю, можно так и бороться. Я еще раз повторяю, версия со сливом связана с тем, что риски для брата, который заложник в тюрьме, очень высокие. Поэтому если Алексей на это идет, то, может быть, потому, что у него есть защита.
М.Королёва― Но, с другой стороны, Алексей Навальный давно в политике и он давно в Фонде борьбы с коррупцией.
И.Хакамада― Да. Он недавно катил на Чубайса. Помните? Помните дебаты? Он обвинял Роснано в том, что они тоже всё делают слишком дорого и деньги уходят не туда.
М.Королёва― Ну, мы с вами как-то, вот, говорим о том, что делает Алексей Навальный. А в данном случае, вот, представьте себе, вот, всё, вот, информация есть, от кого бы она ни исходила. Вот, что должно произойти в обычном, нормальном государстве, когда всплывает такая информация?
И.Хакамада― В обычном, правовом демократическом государстве должно быть а) или парламентское расследование независимое, или министр подает в суд на Навального и, соответственно, судится с ним публично, или он говорит, что «любое обвинение в мой адрес настолько ухудшает мою репутацию, что даже если я ни в чем не виноват, всё равно я не могу находиться на посту министра» и уходит в отставку.
М.Королёва― То есть уходит в отставку?
И.Хакамада― Вы как-то «уходит»... У вас прям зацикленность «Уходит в отставку». Нет, может не уходить, может продолжать работать, но будет независимое парламентское расследование. А может продолжать работать, но при этом параллельно судиться.
М.Королёва― Хорошо. Будем смотреть, как развиваются события, какая версия, какой будет исход.
Дальнобойщики. Тоже не могу вас не спросить. Вот, хочу спросить, поскольку информация сегодня оттуда поступала крайне противоречивая. Вроде бы, так, никакой акции и не было, они ее перенесли на 6-е число, а тут Госдума спешно приняла еще закон о снижении штрафов за нарушение оплаты проезда грузовиков в 90 раз, так что, может быть, акции и не будет. Но, в принципе, опять-таки, вот это что такое? Это, все-таки, уже попытка самоорганизации, такой, низовой? Или это просто частный случай, что называется, пройдет?
И.Хакамада― Нет, это не пройдет, это вещь серьезная. Мы встречались в Совете по правам человека, у нас была встреча с ними. Да, и у нас группу возглавляет Юргенс, ведет с ними переговоры, рабочую группу по нахождению компромисса.
Первое, они раскололись. Крупные транспортные компании согласились с «Платоном» и жаловались на неэффективность. Ну, сейчас она, наверное, немножко стала поэффективнее. У нас всё всегда так: мы не апробируем серьезно, а тоже ударяем по людям.
Они тянут эти тарифы, переход на 1,5 и потом 3,08 или 3,87 копеек. Минтранс посчитал, исходя из очень короткого километража. Это неправильно. Потому что дальнобойщики едут дольше, едут больше километров. Сейчас тарифы на железнодорожные перевозки очень высокие, поэтому огромное количество компаний пользуется, все-таки, их услугами.
Значит, остались малые и чуть-чуть средние. То есть это средние транспортные компании и совсем… Это когда сам он и бизнес, и сам везет, и машину берет, и сам ее обслуживает.
М.Королёва― И таких много.
И.Хакамада― И таких очень много. И такие тащат товар по федеральным дорогам, а потом довозят по не федеральным до небольших объектов, небольших поселков и так далее. И вот они не соглашаются. Причем, они очень на жестких позициях, они вообще против «Платона».
И.Хакамада: Борьба идет между кланами, прокуратурой и Следственным комитетом Q?
То есть их возмущали штрафы и сейчас штрафы понизили, но это их не остановит. Они прямо говорят о том, что «Мы не выживем. Мы не выживем. Нас просто… Вот, если посчитать, я должен заплатить огромный налог транспортный (такого огромного нету ни в одной стране мира), я должен заплатить страховку, я должен ее отремонтировать, я должен потратить на бензин, на свое питание в течение всего этого времени, я должен это, пятое, двадцатое. И после этого если я выживу, у меня останется хоть какая-то прибыль, и я из нее при тарифе после переходного периода 3,80 должен отдать 50%. Вы понимаете, что такое для индивидуального предпринимателя маленького бизнеса вот такой сбор? Это просто тяжелейшее бремя. 50%!».
М.Королёва― Скажите, зачем это сейчас?
И.Хакамада― Говорит: «У меня остается только тогда сжечь эту фуру вообще и забыть всю эту историю».
М.Королёва― Зачем это сейчас было сделано? Зачем ввели вот сейчас? Опять-таки, в кризисное время, да? Когда ситуация такая, неустойчивая. Действительно, люди лихие (дальнобойщики), это не интеллигенция с белыми ленточками.
И.Хакамада― Они – да. Это не ленточки, это не демократы. У них главный герой – это Владимир Путин, он близок им по духу, они его поддерживают, до сих пор на него надеются, нас, демократов, презирают. Даже при том, что мы их защищаем в СПЧ, они сквозь нас смотрят, то есть мы для них просто тупые проводники и всё.
М.Королёва― То есть они ждут слов Путина?
И.Хакамада― Они ждут слов Владимира Путина. Не дождались. Теперь собрались вот здесь вот. Их там ГАИ куда-то слегка прижимает без конфликта, но они, вот, всё равно не расходятся. Почему? Потому что их бесит несправедливость и их бесит, что, в принципе, этот сбор убивает их бизнес.
Почему сейчас ввели? Есть разные конспирологические идеи типа Ротенбергам нужно было заработать. Но я в них не верю. Почему? Потому что если посредническая компания появляется, то только потому, что что-то понадобилось государству. Просто так, вот, не придешь и не скажешь «Владимир Владимирович, знаете, я тут решил бабок немножко подзаработать. Давайте вот тут вот проездик закроем – пусть они нам…» Нет. Понятно, что объективно (то, о чем я говорила) президенту денег в бюджете не хватает, коррупция у нас, как мы уже увидели, на том же уровне. И с кого начинают собирать? Вот это вот сдирание шкуры уже не то, что не дает шерсть, а уже сдирание шкуры происходит, одно мясо голое, да? Сдирают со среднего класса. Вот, они, эти дальнобойщики – это вот такой вот он, часть вот этого среднего класса.
Недаром уже по телевидению показывают кроликов… Знаете там? Уже бизнес, кролика показывают: «Видите, маленький кролик? Дайте, чтобы он вырос, потому что кролик никак не может вырасти, чтобы быть у вас на столе. Сжирайте по коже».
М.Королёва― Насколько они организованы, как вам кажется?
И.Хакамада― Они хорошо организованы. У них нету общего центра, но они дошли до отчаяния и они так вот…
М.Королёва― То есть это, действительно, горизонтальная организация, так вам кажется?
И.Хакамада― Абсолютно горизонтальная организация. Есть у них, конечно, отдельные лидеры. Но их много. Понятно, что самые сильные – это питерские, которые дошли и до Питера. Понятно, что самая широкая часть – это Дагестан, потому что там это один из способов самозанятости и других вообще просто нет. То есть это взрывоопасная вещь. Я как смогла власть предупредила и на СПЧ, и Минтранс. Но Минтранс ни на что не реагирует. Почему? Потому что это феномен не политического правительства.
М.Королёва― То есть система «Платон» не будет отменена?
И.Хакамада: Вот, не будет Путина и будут райские кущи в России. Ну, это же бред Q?
И.Хакамада― Вот, Минтранс… Это представляет министр. Мы говорили с самим министром. Вот, классическая форма неполитического правительства. Он как менеджер: ему сверху сказали, он систему защищает и он ничего не слышит. Он говорит: «Этот налог…» Отвечая на вопрос, почему ввели, это вот Минтранс говорит: «Мы его ввели почему? Потому что этот сбор поможет привести дороги в порядок». Ну, понятно, что после этого все на дыбы встали. Почему? Потому что, во-первых, транспортный налог ради этого платили, но дороги не улучшились. А во-вторых, по подсчетам экспертов это будет очень маленькая сумма, то есть 1:10, 1:20. То есть нужно, на самом деле, намного больше.
Вторая причина, опять унижающая их, что ваши большегрузы портят дорогу. На что они спрашивают: «А Минобороны тоже на грузовиках ездит?»
М.Королёва― А им говорят?..
И.Хакамада― «Он дороги не портит».
М.Королёва― «Не портит». Вот на этой ноте мы и остановимся. Ирина Хакамада, общественный деятель была сегодня в студии «Особого мнения». Я – Марина Королёва. Спасибо. Счастливо.

Proudly Powered by Blogger.