В детстве мне были непонятны слова песни, которую советская пропаганда часто транслировала по радио и телевидению, а в день очередного летия Великой Октябрьской революции – из громкоговорителей на праздничных демонстрациях.
Строки «и как один умрем в борьбе за это» были припевом, а это значит, что повторялись несколько раз, вызывая у меня чувство недоумения – что такое «это», за которое нужно всем, «как один» умирать.
Взрослея, я узнавал об оккультизме, потустороннем мире и реинкарнации, но все равно не понимал, кому к черту нужна такая «власть советов», если все помрут за «это».
Советское песенное творчество должно было сыграть весомую роль в становлении советского человека. Песни были полны недосказанности и аллегории, еще более непонятные, как и борьба за «это».
Странным образом патриотическое сочинение со словами «Ленин в тебе и во мне» до сих не запрещена контролирующими и репрессивными российскими органами как пропаганда гомосексуализма.
В той же песни Льва Ошанина есть вообще сатанинские слова – «Ленин всегда живой», похожие на жизнедеятельность героя русской народной сказки – злыдня Кащея Бессмертного. Но ведь до сих толпы людей ходят в мавзолей, чтобы лицезреть труп, наверняка надеясь, что именно в ту минуту, когда они проходят мимо аквариума с останками вождя, он должен ожить, вскочить на крышку саркофага, вскинуть руку и опять показать направление светлого будущего.
На самом деле, песня про «это» – не советская, как всегда сворованная. Автор слов неизвестен, но песню на ту же мелодию пели еще во времена первой мировой войны.
Слова были не такие трагические, а скорее патриотические: «Смело мы в бой пойдём, За Русь святую, И как один прольём, Кровь молодую».
Слова были не такие трагические, а скорее патриотические: «Смело мы в бой пойдём, За Русь святую, И как один прольём, Кровь молодую».
В украинском варианте были те же слова – «Ми сміло в бій підем за Русь Святую, І як один проллєм кров молодую». Отчего большевики решили, что нужно обязательно попрощаться с жизнью – идеологическая загадка.
Тем более, когда загадка скрыта под словом «это». Скорее всего, на заре советской власти уже знали о предстоящих проблемах в экономике и политике, когда демография будет напрямую связана с идеологией.
Россия – страна, где особо чтят погибших – неизвестных и известных героев, погибших за «это».
Кажется, почитаемых мест и могил писателей, ученых, художников и прочих деятелей искусства и науки намного меньше, чем павших на многочисленных полях сражений.
Кажется, почитаемых мест и могил писателей, ученых, художников и прочих деятелей искусства и науки намного меньше, чем павших на многочисленных полях сражений.
Отчего такое странное отношение к смертям посланных воевать за «это»?
Проблема все та же – демография и формирование нового советского человека, отчаянно бросавшегося за «это» на амбразуру или со связкой гранат под танк.
Проблема все та же – демография и формирование нового советского человека, отчаянно бросавшегося за «это» на амбразуру или со связкой гранат под танк.
Чтобы скрыть отсутствие прогнозируемых успехов, были придуманы пятилетки, на самом деле рассчитанные на периодичность вранья.
Если в одной из пятилеток не было достигнуто запланированное количество удоев или плавок (металлургических), то корректировался план следующей пятилетки.
Если в одной из пятилеток не было достигнуто запланированное количество удоев или плавок (металлургических), то корректировался план следующей пятилетки.
Реальная статистика о количестве произведенного и не произведенного была известна только ЦК КПСС, населению же предлагались пропагандистские призывы: «Пятилетку – за три года», «В следующей пятилетке мы будем жить еще лучше», «Пятилетке качества – рабочую гарантию».
А чтобы никто не сомневался, кто сочиняет пятилетние планы, был придуман лозунг: «Планы партии – планы народа!».
То есть, планировала партия, а работал народ, и в не выполнении плана, соответственно, виноват был тоже народ.
Ответственность народа была заложена еще в одном социалистическом лозунге – «Кто не работает, тот не ест», на самом деле являющегося сворованным фрагментом из Второго послания к Фессалоникийцам апостола Павла из Нового завета – «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (3:10).
В ироничном антисоветском изложении того времени фраза звучала иначе – «Мы делаем вид, что работаем, они делают вид, что платят нам зарплату».
В продолжение разговора про «это» процитирую еще один анекдот, недавно попавшийся на глаза. Один россиянин спрашивает другого: «А почему американцам все можно, а нам нельзя?» «А потому, – отвечает другой, – у них, к примеру, получается Южная Корея, а у нас – только Северная». Таинственное «это» в полной мере проявилось с марта в Крыму, а сейчас на оккупированной территории части Луганской и Донецкой областях.
Загадочное «это» стало еще более таинственным, поскольку оказалось не украинским, а импортным – из России.
Импортеры идеологии «это» сами из страны, где «это» придумали. Они – сотрудники российских спецслужб, военнослужащие российской армии и многочисленная толпа политических авантюристов, тоже из России.
Сейчас «это» выглядит также не определенно, как 97 лет назад. «Это» – Путин, «великая Россия», «русский мир», «православие» и еще набор всяких сказок, которые придуманы специально к войне с Украиной. Как и в советских традициях, современное «это» опять подразумевает реальную счастливую жизнь с определенной программой приближения к благоденствию и процветанию. Как и в советской песне, за «это» надо умирать, не задумываясь и не спрашивая, почему.
Потому что так решило главное «это» – Путин. И борцы опять едут в Восточную Украину, погибают, их вывозят рефрижераторами, это в лучшем случае, или покоятся под безымянными крестами под номерами. Многие и вовсе гниют в заброшенных шахтах.
Как и в советское время, про новое «это» на оккупированной части Украины российская пропаганда издала пару десятков книг, снимается фильм, не покладая рук создают сотни передач российские телеканалы. И никто из них так и не представил программу развития или хотя бы представления о том, как будет выглядеть мифическая территория «Новороссия».
В Крыму все оказалось намного прозаичнее – оккупированная территория стала анклавом российского бардака без каких-либо шансов на развитие, без собственного электричества, энергетики и даже интернета.
Крымское «это» оказалось советским БАМом – недостроенным и брошенным, как и многие «стройки века», инициированные кремлевскими «это», дряхлыми, увешанными орденами и самодовольными от собственной значимости занимаемого кресла.
Если попытаться обобщить современное российское «это», то оно, несмотря на старания пропаганды, выглядит намного примитивнее, чем советское. Большевики хотя знали, что им надо: «мы раздуваем пожар мировой, церкви и тюрьмы сравняем с землей, ведь от тайги до британских морей Красная армия всех сильней!»
В случае с Украиной оказалось, что британские моря для Путина заканчиваются особняком Абрамовича, российская армия, как впрочем и Красная, оказалась совсем «не всех сильней», а потому мировой пожар не получится – санкции мешают. И на российскую тайгу уже давно искоса поглядывают китайцы.
Современное российское «это» – изолированный от мира Путин, катящаяся в пропасть российская экономика, взлетающий ввысь рубль и потеря авторитета страны, которая опять чего хочет, чего сама не знает. Кажется, этот феномен тоже есть в русском фольклоре, когда цари посылали женихов царевн «туда, не знаю куда, чтобы они принесли то, не знаю что».
В принципе, российская пропаганда мало чем отличается от сказочного фольклора: баянов с гуслями заменили лоснящиеся от зарплат пропагандисты и высокие технологии, позволяющие современных былинников запихнуть с помощью телевизора в любой российский дом.
Путин – самый отчаянный из всех российских диктаторов последних двух столетий. Ленину было проще – зализывающая после первой мировой войны раны Европа проморгала появление большевиков, отчаянно быстро сваливших Россию в экономическую пропасть. Когда-то российскую пшеницу потребляла вся Европа и не только, но захватив власть, большевики в борьбе за мифическое «это» еще пару десятков лет уничтожали население, прежде всего крестьян.
И кормить и себя, и Европу оказалось нечем. Сейчас Европа – сильная и богатая и ей совсем не нужен новый российский диктатор с его новым «это».
Новое российское «это», простите за тавтологию, – это не процветание. Это совсем не прогресс и развитие.
Это – не законность и не соблюдение прав человека. Это постоянное унижение и преследование национальных меньшинств. Это, наконец, новый русский фашизм. Путинское «это» – деградация и регресс. Ему пока удается убеждать россиян умирать за «это», пока есть пропаганда.
И последнее. Неопределенное понятие «это» заменяет другие слова, которые помогали создавать демократические государства. Например, слова «свобода» и «демократия». Большевики, а вслед за ними и Путин, зовут умирать за «это», потому что боятся, что люди захотят бороться за свободу.
Олег ПАНФИЛОВ