Вот, две вещи мы празднуем: амнезию и принципиальное нежелание знать правду!
Боязнь, страх, этот невроз узнать правду. Громкая амнезия. Торжественная!
И в рамках этой амнезии надо возвеличить роль Сталина. Убийцы, развязавшего эту войну. Положившего миллионы людей.
Я могу — просто нет времени — цитировать Виктора Астафьева, Николая Никулина – людей, которые прошли эту страшную войну и написали самые страшные и честные воспоминания.
Я сегодня наблюдал в Сокольниках, по аллее от метро к парку маршировал под командованием военрука… не знаю, кто это был… маршировали дети! И средние классы и старшие.
И маленькие совсем сзади в пилотках, под какими-то знаменами и военными, и красными.
Маршировали под ать-два. Это то, что у них называлось военно-патриотическое воспитание.
К огромной радости собравшегося населения вокруг. Это подготовка ко Дню победы. Это наш праздник.
Ни один из детей, руку дам на отсечение, ни один не знает дат — начала и окончания Второй мировой войны.
Ни один из них не назовет союзников наших. И не наших. И тех союзников, которые были до 1941 года.
У нас. Ни один из них… никому ничего не скажет ни «1 сентября», ни «17 сентября», ни «2 сентября».
Ничего не скажут им. Они не читали Астафьева, и это не то что недобор, пробел в воспитании — это политика. Им не дадут! Этих детей готовят в новое пушечное мясо. Им не скажут правду. Потому что пушечному мясу не нужно знать правды.
Их готовят в пушечное мясо. Под радость их собственных родителей. Они все снимают, фотографируют, все так красивенько.
Этим ать-два не воспитываются ни Дмитрий Сергеевич Лихачёв, ни Вернадский, ни Ландау. Только пушечное мясо можно так воспитать, и это политика.
Этим ать-два не воспитываются ни Дмитрий Сергеевич Лихачёв, ни Вернадский, ни Ландау. Только пушечное мясо можно так воспитать, и это политика.
Есть устойчивое словосочетание «военно-патриотическое воспитание», там черточка в середине.
Это очень лукавая черточка. «К военным людям так и льнут, а потому что патриотки!» — еще Грибоедов смеялся над этим. И вместе с ним смеялась вся просвещенная Россия тогда. Военный — значит патриот! Это было пошлостью уже тогда.
А у нас «военно-патриотическое», конечно. Конечно, это патриот, военрук — патриот. Не Лихачёв, нет. А вот военрук — безусловно!
А у нас «военно-патриотическое», конечно. Конечно, это патриот, военрук — патриот. Не Лихачёв, нет. А вот военрук — безусловно!