Сергей живет в Донецке. Машинист. Мы встретились на линии разграничения.
Состав Сергея, как и соседний, ждали зеленый.
На Донецк. Оттуда Сергей возит уголь. В российских вагонах.
Из оккупации, по словам нашего собеседника, идут целые эшелоны. Но эта тема табу.
Поезда нельзя трогать ни военным, ни пограничникам, ни фискалам, ни прокуратуре. Никому.
А теперь переведем на язык цифр.
Проезд одной фуры стоит минимум 100 тыс коррупционных гривен. А тут целый состав.
И их десятки. Ежедневно. А рядом бабушки с сумками по 3 кг мяса. Их трусят. Им нельзя. А поездам можно.
Состав Сергея, как и соседний, ждали зеленый.
На Донецк. Оттуда Сергей возит уголь. В российских вагонах.
Из оккупации, по словам нашего собеседника, идут целые эшелоны. Но эта тема табу.
Поезда нельзя трогать ни военным, ни пограничникам, ни фискалам, ни прокуратуре. Никому.
А теперь переведем на язык цифр.
Проезд одной фуры стоит минимум 100 тыс коррупционных гривен. А тут целый состав.
И их десятки. Ежедневно. А рядом бабушки с сумками по 3 кг мяса. Их трусят. Им нельзя. А поездам можно.
Роман Бочкала