Загрузка...

Крым не наш — он ничей

Весь Крым напоминает зал вылета симферопольского аэропорта: разрозненное население, государственная стройка, героические плакаты, налепленные случайным образом, и молчаливое ожидание комфортного перемещения в завтрашний день.
Я прилетел в Симферополь одним днём прочитать лекцию местным журналистам. Самолёт "Уральских авиалиний" битком. Буквально нет ни единого места. Все – отдыхающие: молодые, пожилые... Каждый второй – нарочито городской и модный: с маленькими собачками, планшетами и современными рюкзаками, оснащенными сложной системой вентиляции спины.
Прибывших на выходе из терминала встречает толпа – натурально, стена из людей.
Тут тебе и бомбилы, и менеджеры отельчиков с именными табличками гостей, и загорелые родственники, поджидающие бледнолицее пополнение... Жажда жизни, приправленная страстью к наживе, бьет ключом...
Первый тревожный звоночек – таксисты. Даже те, кто приезжают по вызову от фирмы ­– дремучий колхоз: во время езды не выпускают из рук телефона, с которого при движении ухитряются звонить и отправлять SMS, быстро разгоняются – резко тормозят, выписывают на дороге узоры, постоянно кого-то обгоняя... Сервис даже не пытаются симулировать.
Проезжаем мимо здания "Макдоналдс" возле городского вокзала.
– Работает? – спрашиваю, увидев заветные буквы.
– Не, – отвечает лениво рулевой. – Как закрыли, так и всё .
– Жалко, – говорю. – Макдоналдс на отдыхе – часто единственное место, где можно быстро поесть без боязни отравиться.
Упоминание о мытарствах курортника не вызывает в водителе никакого сочувствия.
– Картошка там вкусная была, – бросает равнодушно. ­– И мороженное. А больше ничего. Я только пару раз туда и заглядывал за все годы.
– А кто-нибудь остался из сетевиков фастфуда? – уточняю.
– Никого нет, – отвечает водитель. – Только местные. Вернутся, наверное, – добавляет он после недолгой паузы.
– Пока санкции будут, не вернутся, – неосмотрительно роняю я.
Водитель взрывается:
– Да похер на забегаловки! Дороги бы починил кто! Разбили за зиму совсем: ездить невозможно. К приезду Медведева кое-как подлатали что-то, а так – кошмар. А это, – он кивает небрежно на очередной ларёк с шаурмой, мимо которого мы пролетаем, – не одни, так другие.
Это равнодушное "не одни, так другие", повторяемое на разные лады, будет преследовать меня эхом в разговорах с крымчанами всю поездку.
***
Четыре часа непрерывного общения с местными студентами и молодыми журналистами. Дважды за лекцию я вспоминаю о возвращении Крыма в состав России: один раз – в нейтральном ключе, второй – одобрительно. Оба раза слышу дежурный вежливый смех: никакого сочувствия или искренности. Словно это уже определенный политес или добрая традиция – улыбаться московским гостям, когда те радуются возвращению Крыма.
В процессе работы выясняю интересную подробность: никто из местных журналистов не стремится писать историю Нового Крыма – попробовать себя в роли летописца великих исторических свершений и фиксировать пошагово возвращение родной земли в отеческое лоно. Я задумываюсь и понимаю, что способен назвать в публичном пространстве ярких рассказчиков и защитников событий на Юго-Востоке Украины, но не могу вспомнить ни одного бытописателя перемен жизни Крыма.
За десять минут общения с аудиторией мы находим массу интересных тем: ЕГЭ, проблемы с водой, билеты по паспортам на междугородние автобусы... И никто из присутствующих не готов описывать от своего лица эти события для остальной России, чтобы за счёт внешнего интереса пытаться их здесь как-то исправить. Спрашиваю "почему" – отвечают неохотно, скомкано, но, если перевести на московский язык, получится "у нас тут своя атмосфера".

Православный миссионер из центральной России, приехавший в Крым в начале прошлогодних событий, чуть не плача, рассказывает мне тет-а-тет во время перерыва, что не может за год сподвигнуть местную публику на что-то патриотичное и неофициальное. Перепробовал всё – от перфомансов до кинопоказов.
Его вывод неутешительный: маркировка "свой-чужой" значит в местном образованном сообществе больше, чем любые лозунги и флаги.
***

Аэропорт Симферополя практически отстроен с нуля. Новые терминалы – светлые, чистые, комфортные... Образцовый по вежливости и профессионализму персонал... 
Ни в одном ларьке с сувенирами во всём аэровокзале нет продукции с символикой "Крым наш!". 
Публика: треть – украинцы, две трети – россияне. Стоят в очередях друг около друга рядком-чередком...
На стойке регистрации переполох: молодой крымчанин спортивного вида оформляет транзит с вылетом за границу.
У него ЧП – на руках только российский паспорт, а украинский (sic!!) – в Москве. Непонятно, как он будет делать пересадку и попадать за рубеж по документу, который не признаётся иностранными юрисдикциями.
Эта ситуация не оставляет равнодушным никого из сотрудников аэропорта: все они прекращают регистрацию остальных пасажиров, быстро собирают консилиум и начинают коллегиально решать, как оформить парня так, чтобы он гарантированно попал в заветное иноземье. Все они видят этого человека впервые в жизни, но просто не в состоянии думать ни о чём другом: невооруженным глазом заметно – спасают своего.
Виновник переполоха стоит со спокойным лицом без тени смятения и раскаяния: ему, очевидно, уже привычно жонглировать паспортами, летая туда-сюда, просто на этот раз в трюке что-то пошло не так. Но он верит в своих и ждёт, когда они его выручат. Ситуацию спасает какой-то армянин в штатском: он советует зарегистрировать пассажира то ли по ксероксу, то ли по какой-то дорожной карте. И только когда спортсмен пересекает заветную черту, отправляясь на отдых в дальние края, сотрудники аэропорта вспоминают про остальных нас и вновь открывают регистрацию.
***
Полтора часа в зале вылета беседую с парой местных бизнесменов и многодетной семьёй. Выводы неутешительные:
Крым ждёт русских денег. Готов их брать. И даже говорить "спасибо", но равнодушно, без нарочитого рвения. Он уверен, что Москва непозволительно тянет и запаздывает.
В России можно прочесть о планах правительства изменить Крым, привести в него инвестиции, сделать курортом, способным конкурировать с Болгарией, Черногорией и Турцией... Крымчане ни о чём таком не думают и, главное, меняться и с кем-то за что-то конкурировать не намерены. Они себе нравятся, их всё в своей жизни по большому счёту устраивает.
Для москвичей они понавесили на процедурных кабинетах таблички с надписью "СПА", понаоткрывали кофеен, понастроили стейкхаусов, в которых жарят размороженное мясо, обильно поливая его жидким дымом, взвинтили цены – и всё... Больше ни к чему новому особо стремиться не согласны.
Крымчане не вернулись на Родину: они её и не покидали. Их Родина – Крым: небольшой анклав, живущий по своим локальным и очень неформальным законам. Как-то перенапрягаться, сравнивая себя с кем-то, или менять мозг, пытаясь каждое своё действие истолковать в контексте интересов огромной страны, местные жители желанием не горят и не торопятся.
Да, они не любили украинский коррупционный проивзол, но и российская муштра им тоже не совсем по сердцу.
По их локальному мнению, в Крым сейчас зашли москвичи: решают какие-то внешние вопросы, строят что-то для себя (тот же аэропорт). Какие-то вещи улучшились, какие-то стали хуже. Крымчанам важны частности: ситуация со светом не меняется, доходы от сезонной сдачи углов грозятся обложить налогом, билеты на транспорт дорожают – всё это им откровенно не нравится.
Касательно войны в Новороссии, кстати, тоже не всё однозначно – никакой массовой благодарности России, что она задержала войну у крымских границ, как это трактуют на нашем телевидении, там нет и в помине. В Крыму у родных и близких отсиживается большое количество жителей Донецка, которые ждут любого решения конфликта, чтобы спокойно вернуться домой. Опять пресловутое – "не те, так эти"
Я не был в Севастополе, видимо, в силу военного и исторически пророссийского характера этого города, там всё более определенно и позитивно. Что же до остального Крыма, мне показалось, здесь есть некоторое количество увлеченных сторонников России (в основном, юноши к 30-ти, для которых активное политическое кредо ­– своеобразная публичная игра и потенциальный социальный лифт), есть чиновники, для кого активная пророссийская риторика ­–­ часть профессиональных обязанностей, вероятно, есть сколько-то пенсионеров, для которых Россия – правопреемница СССР, наследница их юности...
Но остальной Крым – трудоспособный и взрослый, Крым собственников – напоминает Простоквашино, неформальный лидер которого любил повторять: "Я – сам по себе мальчик, свой собственный!"
Что-то похожее можно сегодня прочесть в глазах у обычных крымчан, если внимательно в них всмотреться.

Proudly Powered by Blogger.