За несколько недель до президентских выборов в Украине большинство ее граждан, похоже, так и не увидело, что ценность выборов - вовсе не в фигуре нового главы государства, а в придании полной легитимности власти, утвердившейся в стране после 20 февраля.
Эти выборы нужны даже не самим украинцам, у которых сомнений в легитимности власти, избранной конституционным большинством парламента, просто нет - а нашим союзникам.
Запад получит легитимного президента Украины, полноценного партнера на переговорах глав государств и противовес Виктору Януковичу, которым время от времени, как флагом дестабилизации, размахивает Москва. И которого она может в случае успеха юго-восточной авантюры привезти в обозе в Донецк в качестве руководителя марионеточного режима.
При этом мы должны понимать, что Россия все равно не признает нового украинского президента легитимным - и даже если ей не удастся сорвать выборы, она будет указывать на те или иные проблемы с их проведением, заявлять, что за нового президента "не голосовал восток" (даже если восток проголосует), что на самом деле "восток проголосовал бы за Царева" (а ему, любимцу народа, "националисты не дали возможности участвовать в выборах") и прочее в том же духе.
Дело в том, что во взгляде на процесс формирования украинской власти между Москвой и Киевом существует фундаментальное противоречие. Москва не хочет признать того факта, что это не Майдан - и уж точно не украинский парламент - совершил государственный переворот, отправив в отставку сбежавшего из страны Януковича. Это сам Янукович совершил государственный переворот тогда, когда без участия парламента, с помощью одной только рекомендации Конституционного суда присвоил себе новые полномочия с помощью возвращения старой редакции Основного закона страны.
Россия никогда с этим не согласится: предшественник Путина и отец современной системы власти в этой стране, Борис Ельцин, утвердил свою власть по схожей с Януковичем схеме, разогнав в октябре 1993 года тогдашний парламент и приняв суперпрезидентскую Конституцию с помощью сомнительного референдума и без участия законодательной власти. Да, оппоненты Ельцина со съезда народных депутатов России тоже тяготели к решению вопроса вне правового поля, по сути - это была конкуренция государственных переворотов, но победил президенский подход - то есть право главы государства волюнтаристким образом навязывать стране свое видение архитектуры власти. Никакой другой конституционной легитимности, кроме октября 1993 года, у Владимира Путина нет.
Кстати, нет ее и у другого нашего соседа - Александра Лукашенко, схожим образом утвердившего суперпрезидентскую конституцию после разгона Верховного Совета Беларуси. Разница только в том, что Лукашенко воспринимался как реакционер, разгоняющий демократический парламент - и немедленно попал под разнообразные санкции. А Ельцин воспринимался как демократ, который вынужден был с помощью стрелявших по зданию парламента танков остановить реакционеров - и потому смог спокойно доправить и отдать страну родственникам и спецслужбам.
Само признание легитимности украинской власти - это согласие с тем, что Майдан и граждане - через парламент - могут быть авторитетнее первого лица. Москва могла бы признать нового диктатора, просто сменившего сбежавшего "батю", но согласиться с мыслью, что никакого "бати" больше просто не будет - означает поставить под сомнение будущее собственного режима. И уж тем более - если Украина без "бати" действительно сможет стать успешным государством, а кому-то в России придет в голову, что дело не в том, Путин или Навальный должен руководить страной, а в том, что за страну должны отвечать граждане и избранные ими депутаты - катастрофа! Катастрофа для всей системы, выстраиваемой в России с октября 1993 года - системы, которая превратила президента в монарха и дает ему возможность править без оглядки на общество и его представителей. А если вспомнить, что такая система власти в разных обличьях существовала в России всегда - то вообще все станет ясно.
Могут спросить - а почему же Россия не высказывала такого раздражения по поводу первой украинской парламентской республики, появившейся после Майдана 2004 года? Можно сказать, что нам тогда просто повезло. Во-первых, сторонниками парламентской республики были Леонид Кучма и Виктор Медведчук - последний рьяно убеждал и Владимира Путина, и Дмитрия Медведева, что нужно решать вопрос не о преемнике, а о переформатировании самой власти. Во-вторых, парламентской республики не хотел "оранжевый супостат" Виктор Ющенко - и урезание его полномочий выглядело выгодным не только для Кучмы, но и для России компромиссом, позволявшим думать, что верные Москве силы смогут взять реванш через парламент (как и получилось, когда Янукович во второй раз стал премьером). В-третьих, часть президентского срока "парламентского" Ющенко пришлась на президенство Медведева - и тут уже самому Путину было выгодно, чтобы россияне видели двух слабых президентов - и двух сильных премьеров, "железных канцлеров". Готовность договариваться с Юлией Тимошенко в противовес Виктору Ющенко (и Дмитрию Медведеву) была частью этой картины мира. Ну и в-четвертых, такое самоуправство, как сегодня, Путин смог позволить себе только после возвращения в Кремль, оттеснив семью Ельцина и умеренную часть истеблишмента на фоне страха, испытанного его окружением после Болотной.
Поэтому, с российской точки зрения, если в 2004 году участников Майдана вынуждали согласиться с принципом парламентской республики, чтобы отобрать у них власть - то в 2014 году Майдан с помощью парламентской республики отобрал власть у Януковича. А теперь срабатывает еще одно обстоятельство, не менее важное: после аннексии Крыма исчезла арифметическая возможность "юго-восточного" управления Украиной - так как крымский электорат в большинстве своем был опорой реакции, а теперь его сам же Кремль изъял из обращения. И в парламентской Украине власть всегда - тем более, если Москве сможет окончательно дестабилизировать и изъять из украинского политического процесса Донбасс - будет принадлежать государственно ориентированным политикам и их избирателям.
Если бы Украина оставалась суперпрезидентской республикой времен Януковича, у Москвы еще оставался бы шанс - коррумпировать украинского лидера, запугать, обмануть или подставить его. С целым парламентом, с большой коалицией намного сложнее. И не нужно думать, что в России этого не понимают. Понимают и уже потому будут делать все возможное, чтобы продолжать убеждать самих себя и своих сторонников в Украине, что нашей страной правит "хунта" - то есть, попросту говоря, ОБЪЕДИНЕНИЕ.
России нужно, чтобы Украиной правил "батя", монарх. И чтобы этот монарх был вассалом московского царя. Кризис в украинско-российских отношениях, спонсирование Москвой сепаратизма в восточных регионах, традиционно тяготеющих к "батиной" модели власти, и прочие диверсионные действия не завершатся ни с одним туром президентских выборов, ни с двумя - они просто не завершатся. Конец этим действиям положат только решительные шаги мирового сообщества, нарастающая изоляция путинской автократии и ее неизбежный экономический, политический и государственный крах. А это потребует времени и сил.
Такую не самую приятную перспективу должны понимать и украинские граждане, и украинские парламентарии, и новый украинский президент, который, скорее всего, окажется заложником российских диверсий, шантажа и потеряет популярность и доверие буквально за несколько месяцев. Но с точки зрения государственных интересов такая утрата доверия - оправданная жертва.
И мы сами, и будущий глава государства должны понимать - мы избираем не спасителя Отечества, а еще одного виновника его бед и проблем, в которого через месяц откажется бросать камень только ленивый - как это происходит, между прочим, сейчас с исполняющим обязанности главы государства и его командой. И это еще одна причина, по которой фигура нового президента не будет иметь большого значения.
Это - не выборы. Это - жертвоприношение.